В 90-е Garbage уверенно писали историю музыки, делая ее стильно, жестко, с красивым вокалом и стильными образами. Прошло 20 лет, группа выпустила шестой студийный альбом и ничуть не сбавила оборотов.
Гордость, сердце и красота группы, один из главных секс-символов эпохи и просто очень крутая девчонка Ширли Мэнсон оказалась душевным собеседником и жутко интересной дамой, с которой мы поговорили о сексизме, ее любимых песнях и о том, зачем нужна популярность. Мы влюбились в Ширли и теперь хотим с ней дружить!
— Смотри. Ты, как я думаю, и многие со мной согласятся, одна из самых крутых рок-дамочек своего поколения, и ты все еще жутко крутая. Но все еще популярно мнение, что та сфера, в которой вы добились успеха, рок-музыка, — это занятие для мальчишек. Тем не менее, вот она ты, и ты успешна. Ты когда-нибудь сталкивалась с сексизмом и изменилась ли как-то ситуация с 90-х годов?
— Знаешь… Я противостояла сексизму, и я продолжаю ему противостоять, но я смотрю на это как на любое другое препятствие, с которым нужно разобраться. Мне повезло, в моем распоряжении есть все инструменты, которыми я могу пользоваться, чтобы защитить себя от любого рода половой дискриминацией. Я могу побеждать в своих маленьких сражениях, могу постоять за себя, могу дать отпор, поэтому я стала очень успешной в индустрии, которая, как ты правильно сказала, все еще очень патриархальна. Но мне кажется, что кто угодно, неважно, кто ты — мужчина, женщина, белый, черный — мне кажется, жизнь сложна, и неважно, как ты решаешь ее прожить, ты столкнешься с препятствиями. Так что тебе придется сражаться за свои права, понимаешь?
К сожалению, что я точно замечаю, так это то, что в 90-е, мне кажется, женщины громче высказывали свою позицию о том, что мы все еще имеем дело с неравноправием в обществе. Нам не платили столько же за ту же работу, пресса относилась к нам, как к неживым объектам, и у артистов-женщин было огромное рвение встать и изменить этот порядок. А в последние 20 лет я вижу, что таких вот активных артистов становится меньше. Не хочу сказать, что у нас нет восхитительных артистов, конечно, есть. Но они не всегда говорят об этой сексистской повестке. В результате мы видим, как это влияет на нашу культуру по всему миру, как женщин все еще дискриминируют по всему миру, иногда очень шокирующим образом. Мы вернулись к какому-то поствоенному отношению к женщине, и меня это очень пугает, понимаешь? Я думаю, что это отчасти последствие того, что публичные люди не высказываются об этом. Потому что это работа артиста как публичного человека. И когда он об этом забывает, ты видишь, как это влияет на общество.
— Вот ты очень много об этом говоришь, ты чувствуешь, что ты помогаешь?
— Знаешь, со мной произошло что-то забавное, когда моя мама умерла, а моя сестра родила девочку. Что-то во мне изменилось, и я стала обозленной. Потому что я всегда была очень агрессивной женщиной и всегда преуспевала в общении с мужчинами. Они меня не пугают, я могу за себя постоять, и, в конце концов, я добилась успеха в такой патриархальной системе. Так что я знаю, что у меня все хорошо. Но когда моя сестра родила девочку, меня возмущало и пугало, что каким-то образом эта малышка будет не такой значимой в обществе, каким был бы мальчик. Это сводило меня с ума. И это меня убедило, что, пока я живу, я буду отстаивать права женщин. Я буду отстаивать права кого угодно, на самом деле, потому что я верю в равноправие для всех. Но будучи женщиной, я со страстью отношусь к тому, что женщины должны ожидать и хотеть, чтобы к ним относились на равных с мужчинами.
— Я смотрела твой Инстаграм, и у тебя там картинка, которая мне очень понравилась, на ней говорится: «Каждая крутая девочка — наполовину мальчик». Что ты имела в виду?
— Мне кажется, что слишком много крутится вокруг гендера. И гендер, в принципе, описывается очень полярными терминами — ты либо мальчик, либо девочка, а я в это не верю. Я думаю, что мы состоим из оттенков мужского и женского. Как люди мы не созданы для того, чтобы ограничивать нас и упрощать, мы очень сложные, наша сексуальность сложна, наш гендер сложен. Мне кажется, я это имела в виду. Мы должны прекратить смотреть на вещи так полярно и начать смотреть на мир более комплексно.
— Тебе никогда не казалось, что вы стали популярными в свое время, потому что в центре группы была девушка, певица, и это вас немного отличало от других команд?
—Неет. Я думаю, что мы стали успешными по разным причинам. Наш продакшн в то время был очень продвинутым, я думаю, мы писали хорошие песни, концентрировались на этом. А еще я всегда говорила правду, насколько могла, старалась изо всех сил быть открытой. Мне кажется, люди понимают. Когда ты настоящий, их это привлекает. Люди хотят правды, даже если она иногда ранит, им этого хочется. И когда ты говоришь правду, ты чувствуешь прочную связь с людьми, они становятся твоей поддержкой, твоими фанатами и остаются с тобой. И наши фанаты позволили нам наслаждаться нашей удивительно продолжительной карьерой. Это совокупность всех наших качеств как группы.
— А ты хотела быть популярной?
— Слушай, это интересный вопрос…
— Если честно, я всегда его задаю артистам.
— Я хотела, чтобы люди услышали нашу музыку. Когда мы только появились, я хотела внимания, я бы соврала, если бы сказала, что не хотела. Но я не думаю, что кого-нибудь в Garbage действительно волнует популярность. Нас волнует, чтобы мы были услышанными, а это большая разница. Популярность для меня ассоциируется с угождением людям, а мы не любим угождать. Мне бы хотелось, чтобы я могла угождать чуть больше, но нет, и никогда со мной такого не будет. И мне не кажется, что мы могли бы пойти на компромиссы, на которые нам пришлось бы пойти как артистам и как людям, чтобы стать популярными. Нам комфортно так, и, кстати, многие артисты, которыми я восхищаюсь, тоже такие аутсайдеры, но это нормально. Пока мы можем делать музыку, мы счастливы.
— И тем не менее, вы очень популярны. Что в популярности самое неприятное?
— Что мне больше всего не нравится, так это то, что у людей есть предвзятое мнение о тебе, хотя они понятия не имеют, кто ты на самом деле.
— Какое, например, мнение?
— Да просто… Люди осуждают тебя, знаешь. Они тебя не знают, никогда не встречали, не провели в твоем обществе и минуты, а все равно у них куча суждений о тебе. Думаю, вот это самое сложное — противостоять этим предубеждениям. Потому что раз уж у человека сложилось о тебе мнение, его трудно изменить. О тебе делают выводы, опираясь на ложь, на то, что пишут в медиа или на какой-то момент, когда ты потерял самообладание, или если ты сказал что-то, что людям не понравилось. Это меня расстраивает больше всего.
— Вообще, ты выглядишь так, словно тебя это не волнует.
— (Смеется). Знаешь, не волнует. Но в то же время, когда ты встречаешь людей на вечеринке или в публичных местах, и они недружелюбны или грубы, я знаю, что у них уже сложилось какое-то мнение обо мне, и меня это немного раздражает. Ну ты же не знаешь, кто я, поговори со мной пять минуточек, потом уже решай!
— Тогда скажи в паре слов, кто ты?
— Ууу, я не уверена, что вообще могу что-то сказать в паре слов (смеется). Я думаю, что я очень честная, чрезмерно. Но это одновременно и хорошее мое качество. Не знаю, кто я. Видимо, поэтому мы и живем, пытаемся узнать, кто мы такие. Я не до конца уверена, кто я. Но я стараюсь быть порядочным человеком. Стараюсь быть хорошим другом, женой, тетушкой, сестрой и так далее. Просто стараюсь быть хорошей, но не всегда получается.
— Ну, ты же человек.
— Вот именно!
— Давай про музыку. У тебя есть песня, которая тебя вдохновляет и придает тебе сил?
— Ууу, их так много. Самая ранняя, которая меня впервые действительно тронула, была классика диско Глории Гейнор «I Will Survive». И по сей день, если я включаю эту песню, я чувствую, что просто ррррр, я могу все! (смеется). А вообще очень много песен самых разных исполнителей, которые заставляют меня чувствовать себя храброй.
— Что ты сейчас слушаешь?
— Боже. Много всего. Смотря в каком я настроении, о чем думаю. Я переключаюсь от Weeknd к Челси Вулф, к Skating Polly, к Лане дель Рей, к Канье. Слушаю классику и джаз. Я вообще все слушаю, если честно.
— Фанатеешь от кого-нибудь?
— Конечно! Я люблю Лану дель Рей, я одержима Патти Смит, Ником Кейвом, Queens of The Stone Age. Так много групп, которые я люблю. Очень много.
— Мне нравится, что ты перечисляешь не только тех, кто уже сто лет выступает, но и молодых артистов. А есть у тебя любимые песни Garbage?
— Не то чтобы. Я люблю почти их все, не смогла бы выбрать.
— Почему почти?
— Есть несколько не самых моих любимых. Я чувствую, что мы не совсем смогли выразить то, что пытались (молчит). Ну ты знаешь, ты стараешься, но не всегда получается.
— Конечно, знаю.
— Но в целом, мне нравится, что мы делаем, я нами довольна.